23 февраля 1944 года началась массовая депортация чеченцев и ингушей в Центральную Азию. В ходе операции «Чечевица» под руководством наркома внутренних дел Лаврентия Берии свои дома были вынуждены покинуть почти полмиллиона человек.
Глава Чечни Рамзан Кадыров в своем инстаграме вспомнил про день депортации. И проклял Иосифа Сталина.
«Иосиф Сталин (Да будь он тысячи раз проклят) хотел стереть с лица земли наш народ и память о нём! Но и на его душу нашлась «тройка», которая укоротила жизнь тирана. Тысячи и тысячи чеченцев защищали Кавказ, Сталинград, Москву, прорывали блокаду Ленинграда, брали Кёнигсберг и Берлин, освобождали Варшаву, Киев, Прагу и Вену. В благодарность за это Сталин расправился с чеченским народом», – написал глава Чечни.
В 2010-м Кадыров говорил совсем другие вещи. Сохранился фрагмент выступления Рамзана Кадырова на встрече с чеченской диаспорой в Иордании.
В основном сейчас этот трагический день в Чечне вспоминают по домам, тихо и не афишируя. Но память о начале депортации поддерживают чеченцы за границей. В 2004 году Европарламент назвал события 1944 года актом геноцида. Во Франции не могли не вспомнить о трагической дате – здесь живет крупнейшая чеченская диаспора в странах западной Европы. Ранним утром ее представители собрались у здания Европарламента в Страсбурге. Вечером акция прошла на площади Республики в Париже.
Почему французам небезразлична судьба чеченского народа и что чувствует молодое поколение, прожившее значительную часть своей жизни вдали от родины – рассказывает корреспондент НВ Андрей Войтович.
Зато в Ингушетии теперь на Сталина табу. Больше ни одного памятника вождю, ни одного его нового бюста, ни одной улицы, названной в его честь. Народное собрание республики приняло в первом чтении закон «О запрете увековечения памяти Сталина».
В пояснительной записке к проекту закона отмечается, что именно Сталин осуществлял непосредственное руководство при проведении политических репрессий. Ингушский и чеченский народы находились в депортации 13 лет. Им разрешили вернуться на родину только в 1957 году, спустя четыре года после смерти Сталина. Об этом Настоящее Время поговорило с бывшим пресс-секретарем президента Ингушетии, адвокатом Калоем Ахильговым.
— Депутаты Народного собрания Ингушетии единогласно поддержали проект закона, если коротко, о запрете Сталина. Как воспринимают инициативу в обществе, что говорят обычные люди?
— Инициатива, она ожидаема с точки зрения реакции населения, потому что дело не в том, что кто-то пытался бы там как-то увековечить имя Сталина на территории Ингушетии. Это очевидно, что этого не было, нет и в ближайшей перспективе не будет. Но я думаю, что это некий такой соглашательский с населением ход для того, чтобы в преддверии годовщины очередной показать, что все-таки мы находимся на стадии, когда все помним, порядок соблюдаем, в общем-то, в целом не отрицаем данные события и не пытаемся.
—То есть это такой какой-то декларативный характер этого документа будет? То есть и сейчас вряд ли у кого-то из чиновников в Ингушетии висят портреты Сталина.
— Нет, ни у кого, конечно же, не висят такие портреты. Более того, все чиновники, все депутаты в Ингушетии, которые сегодня приняли этот закон, они и сами являются либо в маленьком возрасте переселенцами, либо родились в высылке. Поэтому для них, понятное дело, здесь двух мнений быть не может. Здесь они однозначно солидарны в вопросе принятия такого закона. Действительно, на мой взгляд, это носит больше символический характер, нежели практический.
— Но тем не менее это все-таки закон. Как он будет работать? Какие прописаны там, возможно, штрафы?
— Сейчас закон только, насколько я знаю, принят в первом чтении, он еще не подписан и не опубликован. Поэтому окончательная его редакция нам еще пока неизвестна. Но я думаю, что какие-то санкции, наверное, будут прописаны.
— Недавно был случай в Сургуте – собирались установить памятник Сталину, неудачная попытка была. Как люди в Ингушетии реагировали на такие новости?
— Знаете, нам далеко ходить не надо. Сургут – это далеко от Ингушетии. Нам тут достаточно 10 километров проехать в сторону Северной Осетии, и там вся Северная Осетия заполонена бюстами и портретами Сталина, поэтому, естественно, в Ингушетии на это реагируют негативно, учитывая последствия депортации, учитывая, что депортация все-таки была решением Сталина. Поэтому в Ингушетии, конечно же, к этому относятся негативно, но в Осетии есть свои причины идеализировать.
— А как вы считаете, почему в Осетии так популярен Сталин? Для чего это?
— Вообще исторически осетины считают Сталина своим. Там есть и кровные какие-то корни с Осетией. Но самым главным сталинским, так сказать, правильным в понимании осетин ходом, большинства осетин, скажем так, была депортация и увеличение территории Северной Осетии за счет бывшей Чечено-Ингушской автономии. То есть все мы знаем прекрасно историю и с Пригородным районом, который до сих пор является составной частью Северной Осетии, хотя ингуши никогда не откажутся от претензий к этому. То есть это тоже часть территории, которая была передана после депортации, хотя до депортации являлась составной частью Чечено-Ингушской республики.
— Как в России воспринимают инициативу запретить Сталина в Ингушетии уже официально? Не звонил ли Зюганов Зелимхану Евлоеву?
— Зюганов там какие-то инициативы сейчас проявил. Вроде как он подал заявление в прокуратуру на предмет проверки законности такой инициативы и такого законодательного шага с точки зрения парламента Ингушетии. Но я думаю, что это тоже, опять же, не больше, чем такой пиар-ход со стороны господина Зюганова, потому что у всех есть причины любить Сталина, у некоторых есть причины не любить Сталина. Поэтому я не думаю, что это какое-то ущемление понимания коммунизма в понимании его Зюгановым или Коммунистической партией, потому что никто ж не будет отрицать, что при Сталине были уничтожены миллионы и миллионы людей. Я уж не говорю про лагеря и все остальное.
— А вот смотрите, в Чечне совершенно иная ситуация, нежели в Ингушетии, хотя множество чеченцев также находились в депортации на протяжении 13 лет. Почему так происходит?
— С недавних пор, я не знаю, по какой причине, но чеченское руководство приняло такое решение, что они будут единым днем праздновать все дни скорби, видимо, потому, что они считают, что таких дней слишком много в истории Чечни. И они, по-моему, насколько я помню, то ли 10 мая, то ли еще какую-то дату, я не помню…
— 10 мая.
— Совместили все эти дни единым Днем скорби чеченского народа и как-то абстрагировались от того, чтобы вот так, как в Ингушетии, например, вспоминать этот день, вспоминать депортацию жертв и так далее. Это, скорее, политическое решение, нежели народное, скажем так.
© Настоящее Время. Все права защищены.