Комментарии к докладам участников круглого стола «Память между глобальным и национальным: нарративы, этики, идентичности»

В гуманитарной исследовательской программе «Глобальная память: культура исторической ответственности в XXI веке» глобальная память определяется как вид культурной памяти, который разделяется всеми людьми и не зависит от различных коллективных представлений о прошлом. Авторы программы считают, что в глобальная память в своём абсолютном воплощении приведёт к появлению нового общего взгляда на прошлое как на историю всего человечества, который не будет суммой национальных нарративов памяти.[29] В предельном виде глобальная память представляется рефлексией человечества над всемирной историей. Однако, для такого понимания истории нам придётся отказаться от аргументов критиков, считающих, что всемирной истории не существует и не может существовать.[30] Не подойдут, на мой взгляд, и цивилизационные концепции развития человечества. Я соглашаюсь с мнением К. Пахалюка, который отмечает европоцентичность представленного в программе «Глобальная память: культура исторической ответственности в XXI веке» взгляда на историю.[31] Существующий нарратив всемирной истории повествует о прошлом с позиции европо-центрического подхода, при котором народы и государства описываются в степени их похожести с условным эталоном, что вряд ли сможет быть основанием для международного движения «глобальной памяти». Хочется отметить, что в европейских исследованиях есть попытки преодолеть подобный подход к истории через разговор о колониализме и постколониализме. К сожалению, в России на федеральном уровне эти темы не обсуждаются. Однако К. Пахалюк, рассматривая глобальную память, все же остаётся в рамках политологии. В то время как глобальная память - это попытка преодолеть междисциплинарные границы, возможность шире смотреть на проблему памяти, исследуя ее за рамками локальной (групповой, этнической) и национальной, привлекая социологию, психологию, экономику.

Возможно, помимо социокультурных оснований глобальной памяти, следует рассмотреть и некоторые этологические основы, заложенные в биологической природе человека?[32] Например, через стремление к безопасности (уклонение от агрессивного поведения) и стремлением к справедливости (осуждение и борьба с теми, кто масштабно нарушает права и свободы других людей) мы можем выйти на понимание глобальной памяти как общечеловеческой ценности. В этой связи мне очень нравится беседа «Этологические экскурсии по запретным садам гуманитариев» в книге В.Р. Дольник «Непослушное дитя биосферы». Мне кажется, что у подобного историко-этологического синтеза есть перспективы.

Возможно, более подходящей оппозицией глобальной памяти является не национальная память, как пишут авторы программы «Глобальная память: культура исторической ответственности в XXI веке», а то, что сейчас исследователи пытаются обозначить термином post-truth. Слово «post-truth» было выбран составителями Оксфордского словаря словом 2016 года.[33] Этот термин обозначает что-то конструируемое и направляемое, в результате чего эмоциональная память о чем-то становится важнее фактов. В этом поле отсутствует возможность диалога, существует лишь конкуренция «чувств» и форм чувствования.

Мне кажется, что триггером, актуализирующим «глобальную память», является терроризм. 9/11 в США стало абсолютным событием, матерью событий, как назвал это Жан Бодрийяр. [34] Атаки в Париже 2015 г. (расстрел сотрудников Charlie Hebdo и посетителей «Батаклан»), на мой взгляд, стали таким же абсолютным событием для Европы. После них теракты перестали вызывать такой же общественный шок. Акты террора все ещё являются особенными, но уже не исключительными событиями. К ним начали привыкать. Масштабность и способность терроризма преодолевать границы приводит к необходимости не только координировать межгосударственное сотрудничество в борьбе терроризмом, но переосмыслить границы общественной безопасности, полномочий государства, толерантности и личной свободы. Несмотря на осуждение чудовищной жестокости и бессмысленности терактов, возросшие шансы самим стать жертвой теракта, люди на первый план начинают выдвигать бытовое неудобство от последствий терроризма. К краткосрочным неудобствам относят перекрытие транспортной сети города, закрытие аэропортов, усиление полицейского контроля. К долгосрочным - дополнительные траты на отслеживание пассажиропотоков, усиление контроля над интернетом, сотовой связью и финансами. Возникает недовольство и тем, что угроза теракта становится частью жизни, и тем, что меры, предпринимаемые правительствами для борьбы с терроризмом, ограничивают права рядовых граждан. Мне кажется, что идея «глобальной памяти» на этих основаниях может привести к появлению международного общественного движения за общегуманитарные ценности.

С.Э. Эрлих развивает тему оснований для глобальной памяти в статье «Три нарратива коллективной памяти». Он выводит три нарратива памяти для разных исторических периодов. В догосударственную эпоху определяющим для создания людей была волшебная сказка, в государственную эпоху на первый план выходит героический миф и престижное потребление эпохи Модерна. Героический миф в скором времени должен полностью уступить своё место мифу самопожертвования. Историческими примерами такого мифа были Прометей и Христос, а в наше время эти идеи воплощаются в престижном жертвовании на благо всего человечества.[35] Такими примерами престижного жертвования, как мне кажется, являются известные предприниматели из Силиконовой долины и финансисты, которые переводят большую часть своих состояний в благотворительные фонды, спонсирующие образование и научные исследования в области здравоохранения и защиты природы. Благотворительные фонды финансируют множество программ, направленных на гендерное равенство, борьбу с бедностью и др. С.Э. Эрлих пишет о перспективах волонтёрского движения как основы для формирования новой культуры – «глобальной памяти». [36] Эта идея кажется привлекательной, однако она может существовать лишь в условиях, когда молодёжь, стремящаяся к самореализации, долго не может получить постоянное рабочее место и перейти к реализации на профессиональном уровне. А государственные и общественные фонды обладают ресурсами для организации и финансирования работы волонтёров, снимая тем самым общественное напряжение.[37] Подобные вещи, как кажется, сейчас возможно развивать лишь в таких наднациональных образованиях как Европейский Союз и Королевства Содружества.

Соотношение «глобальной памяти» с национальной памятью и исторической политикой было проанализировано К.А. Пахалюком в статье «Глобальная культура памяти: в поисках телеологической перспективы.[38] Там же он поднимает вопрос о важности фигуры интеллектуала в формировании дискурса глобальной памяти. Вероятно, на эту роль могут претендовать публичные историки. Публичная история – это новое направление в России, однако сейчас есть пять магистерских программ в вузах Москвы, Санкт-Петербурга, Перми и Калининграда. [39] На этих программах готовят специалистов, ориентированных на работу со знанием о прошлом за пределами академической среды. Если определять публичную историю как теории и практики бытования истории в публичном пространстве, то можно обозначить глобальную память как часть публичной истории. Безусловно, общим тут является trauma studies - исследование исторической травмы и практик её преодоления. Важную роль занимает проблема палачей и жертв. На фоне работы, проделанной Никитой Петровым по сбору и публикации информации о сотрудниках НКВД, и деятельности Дениса Карагодина по расследованию обстоятельств смерти его прадеда, в России снова стали говорить о палачах. [40] Тут возникает проблема: кто и кого имеет право называть палачом? В дискуссиях об этом происходит столкновение юридического и этического подхода. О государственной и личной ответственности, о сложности принятия подобной ответственности с историческими примерами написал Николай Эппле в статье «Прежде примирения» [41] Хотелось бы дополнить список примеров, приведённых Н. Эппле, историей о мирном соглашении между ФАРК и правительством Колумбии. Опыт примирения президента с повстанцами и символизм, который широко использовался на этих встречах, - яркий пример работы по проработке трудного прошлого. Кроме того, ситуация в Колумбии может быть рассмотрена и в контексте глобальной памяти как попытка преодоления агрессии и поляризации общества.

Колумбия давно стала притчей во языцех: рай наркоторговцев, полигон для тренировки боевиков, постоянный рынок сбыта для оружия, коррупция, похищения людей, гражданская война, не затихающая уже много десятков лет. Анализируя новостные видеорепортажи, связанные с подписанием на Кубе долгожданных мирных соглашений, мне было трудно отделаться от мыли о продуманной театральности происходящего. В жарком зале сидят мужчины разного возраста, все в белых рубашках. Между ними 51 год ненависти, 51 год войны, 51 год непримиримых, как казалось, разногласий. На столах горят свечи, такие же белые, как и их рубашки. [42] Даже карибская духота не нарушает красоту и символичность момента. Операторы и режисеры работали буднично, давая в эфир винегрет из картинок под монотонные комментарии диктора. Однако люди, чьи судьбы связаны с этой исторической встречей, в комментариях журналистам говорили, что считали заложенные в этой почти театральной сцене смыслы. Начало новой эпохи, сохранение памяти о прошлом, взаимное уважение жертв, чистота намерений договаривающихся лиц. Несмотря трудности, сторонам конфликта хватило политической воли для того, чтобы договориться о мире. Эти соглашения, скреплённые авторитетом команданте Ф. Кастро на кубинской земле, ждёт непростая судьба. Однако факт выработки совместного и реалистичного плана очень важен. Впервые обе стороны признают нарушения со своей стороны, впервые вместо всеобщей амнистии говорят о суде над командирами, обвиняемыми в жестоких преступлениях вне зависимости от стороны, на которой они воевали.[43] Впервые о компенсациях жертвам говорят обе стороны конфликта. [44]Тяжелейшие раны от последствий конфликта ФАРК и правительства в колумбийском обществе сохранятся надолго, но важен путь, которым стороны надеются их преодолевать.

В истории нашей страны немало таких больных мест: события на Украине и в Абхазии, две чеченские войны, два путча (ГКЧП, расстрел Белого дома), Афганистан, судьба ликвидаторов аварии в Чернобыля и на «Маяке», народные волнения в Новочеркасске, диссиденты, сталинские репрессии, две мировая войны, гражданская, две революции. И ни по одному из этих вопросов нет конструктивного общественного диалога. Краткий период 1985-1995 характеризовался появлением информации из закрытых архивов, фондов. Он был первым опытом обсуждения сложных моментов российской истории в прессе и среди специалистов: политологов, обществоведов, историков и др. Однако результаты этих дискуссии не стали общим местом в сознании граждан. Потребность в новой идеологии для новой страны привели к появлению огромного числа квазипартий, девятый вал экономических перемен полностью захватил внимание граждан. Голос тех, кто говорил, что надо помнить историю и понимать, что же и почему с нами произошло, потонул в простоватых ритмах новой эстрады. Бесконечный шопинг, карьерные возможности, шумные вечеринки, имперские амбиции и красивый заграничный отдых схлынули с волной сырьевых денег, оставив граждан в недоумении и неприятном похмелье. В.И. Новодворская в своём символическом белом пальто, говорившая про то, что система не умерла и возрождается, вызывала когда-то смех. Э.В. Лимонов и В.В. Квачков казались странными персонажами, заигравшимися в солдатики. Бабушки-коммунистки с иконами Сталина и крещёные пионеры Г.А. Зюганова тоже не заставили задуматься граждан о том, в каком направлении идёт развитие страны. Зато теперь, когда из России выводят бизнес и автодилеры, и продавцы брендовой одежды, а купить кусок европейского сыра и недорогих, вкусных фруктов невозможно, остаются лишь православие, несменяемость и страх за будущее-настоящее. Возможно, настало подходящее время снова вернуться к невыученным урокам? Столетие революции 1905 года прошло не замеченным для общественности, скоро другая – 1917 года. Мне кажется, очень важно начать снова говорить хотя бы об этих темах. О жертвах белых и красных, о военном коммунизме, о большом терроре. О том, кто и почему все-таки написал эти миллионы доносов. Нам надо проговорить эти травмы. Замалчивание не даст забвения, оно приводит лишь к постоянным рецидивам и ночным кошмарам.

• [29] Глобальная память: культура исторической ответственности в XXI веке: Гуманитарная исследовательская программа // Историческая Экспертиза. URL: http://istorex.ru/page/globalnaya_pamyat_kultura_istoricheskoy_otvetstvennosti_v_xxi_veke Дата обращения: 10.12.2016
• [30] Например, Кроче Б. Теория и история историографии. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. С. 9 - 40
• [31] Пахалюк К.А. Глобальная культура памяти: в поисках телеологической перспективы // Историческая Экспертиза. № 3. 2016. С. 33-48. URL: http://istorex.ru/page/pakhalyuk_ka_globalnaya_kultura_pamyati_v_poiskakh_teleologicheskoy_perspektivi Дата обращения: 10.12.2016
• [32]Дольник В.Р. Непослушное дитя биосферы. Сп-б.: Петрофглиф, 2009. С. 109-115, 194-264. URL: http://www.vixri.ru/d3/Dolnik%20V.R.%20_Neposlushnoe%20ditja%20biosfery.pdf Дата обращения: 10.12.2016
• [33] "Постправда" стала словом года по версии Оксфордского словаря URL: http://www.bbc.com/russian/news-37995176 Дата обращения: 15.12.2016
• [34] Жан Бодрийяр. Дух терроризма. Войны в Заливе не было: сборник / La Guerre du Golfe n’a pas eu lieu (1991). L’Esprit du terrorisme (2002). Power Inferno (2002), рус. перевод 2015 г., — М.: Рипол-классик, 2016. URL: http://syg.ma/@exsi-exsistencia/zhan-bodriiiar-dukh-tierrorizma Дата обращения: 15.12.2016
• [35] Эрлих Сергей. Три нарратива коллективной памяти // URL: http://pravaya.ru/look/24062 Дата обращения: 14.12.2016
• [36] Там же.
• [36] Там же.
• [38] Пахалюк К.А. Глобальная культура памяти: в поисках телеологической перспективы // Историческая Экспертиза. № 3. 2016. С. 33-48. URL: http://istorex.ru/page/pakhalyuk_ka_globalnaya_kultura_pamyati_v_poiskakh_teleologicheskoy_perspektivi Дата обращения: 10.12.2016
• [39] Описание магистерский программ по публичной истории URL: http://www.rupublichistory.ru/edu/edu.html Дата обращения: 15.12.2016
• [40] Петров Н. В. Палачи: Они выполняли заказы Сталина. - М.: Новая газета, 2011. – 320 с. ; Расследование в отношении судьбы КАРАГОДИНА Степана Ивановича URL: http://blog.stepanivanovichkaragodin.org/ Дата обращения: 15.12.2016
• [41] 5. Эппле Николай. Прежде примирения // Inliberty. URL: http://www.inliberty.ru/blog/2446-Prezhde-primireniya Дата обращения: 10.12.2016
• [42] Историческое рукопожатие президента Колумбии и лидера ФАРК http://ru.euronews.com/2015/09/24/colombia-and-farc-rebels-announce-peace-breakthrough/
• [43] Колумбия: церемония передачи останков жертв гражданской войны http://ru.euronews.com/2015/12/18/amid-peace-accords-colombian-families-receive-remains-of-loved-ones/
• [44] ФАРК готовы к выплате компенсаций жертвам конфликта в Колумбии http://ru.euronews.com/2015/12/16/colombia-deal-with-farc-brings-peace-agreement-closer/